Читать онлайн книгу "Сорок шесть"
Сорок шесть
Владимир Евгеньевич Псарев
История о жизни брошенных. Жизни серой и тяжелой, как палладий. Эта повесть – самостоятельное продолжение романа "Женщина мира".
Владимир Псарев
Сорок шесть
– Настенька не приходила?
– Какая Настенька? – сухо спросил доктор, не глядя на пациента и на ходу перелистывая свои бумаги.
– Ну моя Настенька.
Доктор остановился, исподлобья осмотрев молодого человека. Очки съехали на середину переносицы.
– Вас у меня три десятка человек. И у каждого своя Настенька. Понимаете?
– Ну моя, – жалобно просил парень, но доктор его уже не слушал. Только шарканье ботинок по выцветшему линолиуму. – Моя! Она письма приносит!
Трудно быть Богом, и трудно управлять больными зрителями. Они тянут к нему свои лапища, в крови, глине, гнойных выделениях, а он так устал за тридцать лет практики.
Не получив ответа, Олег побрёл в свою палату. Самый конец коридора, номер восемь. На ватных ногах идти далековато. В палате лежат еще трое. У окна старик, лет за семьдесят. Он вообще не встаёт и даже не привязан ничем. Под кроватью "утка", у изголовья эмалированный таз. У других изголовий тоже – от сильных препаратов иногда невыносимо тошнит.
На другой стороне у окна лежит в глубокой медикаментозной коме. Иногда просыпается, дергается, но шоковый "приход" галаперидола возвращает все на свои места. Сначала судороги, затем провал. Что он там видит? Или не видит ничего? Напротив Олега расположился обычный шизофреник.
– Профилактика нужна, сам понимаешь. Мы ж эти, душевные, по осени чудим. А весной чего? Уууу.
Зовут Антон. На вид ему лет тридцать пять, но говорит, что двадцать девять. Тяжелая жизнь. В остальном люди все одинаковые в своих белых робах, и отличаются лишь длиной щетины. Кто-то бреется сам, как Олег или Антон, кого-то бреют санитары – крепкие парни. Например, буйных из соседней палаты. Оттуда иногда доносятся дикие вопли и удары – кто кого бьет не разобрать, но если все привязаны, значит рукоприкладствует персонал. Кого-то не моют и не бреют, а так – изредка протирают, как листья у цветочных горшков от пыли.
На окнах стальные решетки, но Олегу никогда не приходила мысль попытаться их перепилить, перегрызть. Ему все равно. Он думает о Настеньке. В тумбочке у него сложены конверты от писем, которые она лично ему передавала, и всегда целовала в лоб. Вот бы и сейчас. Снова открыл ящик, разложил как в пасьянсе от первого до последнего – по датам. Взялся перечитывать.
В обед пришла молодая медсестра с медбратом – жестким мужланом, каких сюда и берут. Старик спал, а бодрствующим она выдала по три белых "колеса". Антон попросил ещё одно, но получил отказ.
– Извините, а вы девственница? – спросил он, нагло улыбаясь.
– Я замужем, – вильнув бедрами девушка пошла к старику.
– Да меня ж такие подробности не интересуют, вы поймите. Зачем мне?
– Больной, успокойтесь.
Медбрат сделал "жирную" инъекцию не приходившему в сознание коматозному. Антон называл его летучей мышью.
– А почему так?
– Они в голове у него живут, я их слышу, – ехидничал шизик.
– Извините, а Настенька не приходила? – Олег тряс перед медсестрой последним письмом.
– Какая Настенька? Такая же Настенька, как мать, которую второй год по палатам ищет наркоман напротив? А она уж лет тринадцать, как сгнила.
– Да нет, моя еще ходит и дышит.
– Так и у него она ходит и дышит, – медики покинули помещение.
Странно осознавать свою беспомощность. Не такой уж Олег и сумасшедший, за кого его здесь держат. Отец не приходит. Только Настя.
– А она красивая у тебя, – похвалил Антон. – Девственница?
– Почему тебя так интересуют такие вопросы? – последовал грустный вопрос.
– Люблю девственниц, да только они как единороги.
– Так единорогов нет.
– Есть, но встречаются редко.
За окном бушевала осень, мазала плюмажем свои грустные полотна. Унылый сквер и неработающий фонтан. По другую сторону больницы улица имени прздника женской солидарности. Первый день, как Олега сюда привели, его очень интересовало, что за этими мутными стеклами, какой мир. А сейчас – нет. Только Настенька. Ася, как он её называл.
Давно не приходил следователь. Наверное, больше нет нужды. Сколько боли он, садист, причинил своей любимой. Конечно, к нему должен ходить следователь. Ходить и ходить, пока не забьют рот глиной. Интересно, а для здешних обитателей отдельное кладбище или на соседнем прикапывают?
– Кого как, – ответил Антон. – Свое-то, конечно, есть, но им уже не пользуются. Туда только этих, кого сами санитары забили кладут. Раз – и нет огласки.
– Шутишь?
– Вполне серьезно.
К вечеру препараты в крови накапливаются, начинает мутить. Шизик предложил сыграть в карты. Разложил, как фраер на зоне, и хлестко ими раскидывался. Препараты его уже не сильно тормозили, и выглядел он обычным дураком, а Олег стал ватным и пытался соображать, чтобы не проиграть слишком много раз подряд, а то станет обидно. Женщинам нужны победители. И его Настеньке нужен победитель.
Игра то шла, то не шла. Сходили на ужин. В восьмом часу пришла та же девушка, но уже с другим медбратом, и повторила все процедуры.
"Летучая мышь" проснулась, немного подёргалась, помычала. Антон достал припрятанный чай и сходил на вахту за кипятком – ему можно, его знают.
– Ты чего мычишь-то, мышь? Чаю хошь?
"Мышь" явно ничего не слышала, наслаждаясь внутривенно транслировавшимися мультфильмами. И все-таки интересно, что это за состояние?
– Да ладно не мычи ты, – озлобился шизик, – просто мечтай. Весна скоро.
В этот момент он напрягся и оцепенел.
– Весна скоро, – снова прошептал в ужасе. – Как страшно весной.
Неожиданно расплакался, продолжая макать сразу два чайных пакетика в кружку. Металлическая кружка стояла рядом с Олегом, и чайный пакетик, но только один.
В голове всплывали образы девушки – волосы мелированные или просто тёмные? Не вспомнить. Но что-то восточное – то ли Абхазия, то ли Татарстан, но фигура как с обложки. И любила его. Самому захотелось заплакать. Когда она придет?
Сладости в отделении были дефицитом, но у Антона было припрятано и это. Он щедро протянул Олегу пачку с печеньем.
– Сливочное, держи.
– Спасибо, – жалобно ответил тот.
После чаепития зашёл, громко шаркая ногами, молодой человек с портретом какой-то женщины. Такие обычно ходят по вагонам метро, собирая деньги на лечения. Фотография была уже порядком засалена и даже начала выцветать.
– Вы мою маму не видели?
– А как не видели? Видели, – оживился Антон. – Вот здесь.
Он начал показательно приспускать штаны. Молодой человек расплакался и ушёл.
– Зачем ты так? – интересовался у него Олег.
– Ну дурак если.
– Так и я дурак.
– Э, братец, мы с тобой дураки другого порядка. Не безнадёжные.
– Ты так считаешь?
– Ну а что? Я через недельку выйду отсюда, найду какую-нибудь девственницу (как же уже тошнило это слово), и поживу до весны. И деньжата есть. А эти вон, мыши, – Антон махнул рукой в сторону коматозного, который уже перестал дергаться и снова уснул.
– А ты чего чай-то не пьёшь?
– Забыл, – честно признался Олег.
На утро в отделении было какое-то необыкновенное оживление. Поступил новый пациент, на вид вполне адекватный. Поступил без бригады мордоворотов, без наряда полиции, а пришел сам. Перетер с главпсихтерапевтом и занял своё место в первой палате. Потом ходил по коридорам, посвистывал. В той же палате лежали наркоманы, загремевшие сюда на "ломке".
– Огнем все горит, суставы вынимает, всех убить готов, себе брюхо вспороть, и прямо влить опиаты внутрь. Лить литрами, и умереть счастливым.
– А тут как?
– Тут другие плюшки. Но вообще, синтетика – это зло. Кожа не дышит.
– Какая кожа?
– Шуток не понимаешь что ли?
– Нет, – хлопал глазами Олег.
Новый пациент так никому особо и не представился, а кому представился – наверняка чужим именем.
– Розыск пережидает, – подсказал Антон.
– А так можно?
– Ты в Люксембурге живёшь? Или в Нарнии?
– В этой палате, – и он повесил голову.
Новый день еще более серый. Кажется, с каждым днем все чернее и чернее, а скоро снег. Какой день по счету? Пятнадцатый? Двадцатый? Надо проверить по письмам. Господи, такие красивые конвертики, с маками. А марки какие!
– Да, марки что надо, – прихлебнув, заметил Антон, явно подразумевая совсем другое.
Опять читал письма, перекладывал с места на место, злился на то, что края у конвертов заминаются и засаливаются, как фотография матери того паренька, который с утра снова приходил.
Первые несколько дней Олег вообще не помнил – просыпался вроде к завтраку, а попадал на ужин. Помнил только, что снились кошмары. Его взвод попадает в окружение и пацанов по одному "выстегивают" чечены, а ему – последнему – наживо снимают кожу. Один и тот же сон. Каждую ночь. А больше ничего не помнил. Потом стала приходить Настенька и дни как-то упорядочились. А отец долгое время не приходил. Потом пришел, они поругались, и на этом все.
– Мать давно умерла?
– Давно.
– А отца любишь?
– Он нас не любит.
– Кого – вас? Мать же покойница, – не отставал Антон.
– Нас с Настенькой.
– Ну понятно, хлебай чай.
Снова загнался на мысли о том, что забыл, как Ася выглядит. Закралось подозрение, что к нему ходит другая Настя. Нет – быть не может. Это его Настя, она его не бросила даже после такого. Зачем он ее резал? Всех жалко. Всех друзей жалко. Влада в особенности. Всегда ему завидовал, а Влад умер, да ещё и помучился перед смертью – потерял беременную возлюбленную. А Настенька вот жива. Теперь бы Влад мне завидовал.
Дождь барабанил в окно второй час и сильно раздражал. После обеда снова играли в карты, и Олег снова всё проиграл.
– Не грусти, братец, мы в «жисти» всё ещё выиграем, все выиграем. Ну, не все выиграют, – он покосился на "мышь", потом на старика, – но мы-то точно, – и хищно улыбнулся.
В коридоре возле вахты висел телевизор. Медсестра смотрела его боковым зрением, пытаясь абстрагироваться от истерического смеха наблюдавших за спариванием обезьян пациентов.
– Может канал переключите?
– А может тоже, того? – отшучивались "дурачки" и смеялись ещё сильнее.
Как долго выдерживают здесь медсестры? Максимум год, потом уходят. С ума сойти можно. Решетки, камера в коридоре, смех по коридорам и звон тазов. Блюющие, ссущиеся и мажущие фекалии "клиники", буйные, иногда кидающиеся на слабых, и наркоманы, которые даже здесь что-то умудрялись доставать. Зачем это молодым…
– …девственницам, – заключал Антон.
– Отстань.
– Может тоже сходим посмотрим телик? Ну или ходя бы как у этих идиотов слюни капают?
– Отстань, – Олег отвернулся к стене.
Хотелось впасть с глубокую кому и никогда из нее не выйти. Жизнь бессмысленна, и Настенька не приходит, и отец не приходит. Все умерли, а Олег жив.
Или вылететь из окна, чтобы увидеть мир в других тонах. Вылететь и стать свободным. Жаль, что с собой ничего нельзя будет унести. И Настеньку придется бросить по эту сторону. А как вылететь? Везде решетки. Такая мысль пришла впервые.
Антон ушел к телевизору, а Олег целый час бренно созерцал обшарпанную стену. Старик кряхтел, к нему приходила сестра, чтобы "убрать". Грязь и чернота, биологические жидкости и тупая боль вокруг. А во снах война. Кто-то кого-то убивает. И здесь кто-то кого-то убивает. Больных – препараты, здоровых – алчные, душевных – злые. Люди слепы и безрассудны. Они страдают, но их все устраивает. А если от их страданий страдает кто-то еще, то здесь уже и какая-никакая продуктивность, подкармливающая внутренних демонов. Стать счастливым в этом мире нельзя, нет. А есть ли другой?
Антон приносил в палату новости, и как-то обмолвился, что в соседней собралось целое общество буддистов, планирующих следующую жизнь. Антон над ними смеялся, а Олегу было невесело. Странно, он ведь все понимал, даже рассуждал. Зачем он здесь?
По вечерам иногда мигает свет, как в вагонах метро, когда проезжаешь по мосту. Двойные стекла, за ними стальная труба и Обь. Ты один, никому не нужен, падаешь в холодную воду, а течение несёт тебя в сторону Салехарда. Твое тело будет принадлежать вечной мерзлоте.
Олег очнулся. Он понял, что все-таки уснул, и уже стемнело. В желудке неприятно урчало.
– Ты чуть все не проспал, – явился Антон. – Пошли на ужин, а потом – таблеточки. Я все-таки выпросил четыре. Мои любимые! Ух!
Иногда Антон, как и все обыкновенные шизофреники, разговаривал сам с собой. Иногда делал это, глядя на собеседника, и эта картина выглядела пугающе комично – оба человека друг напротив друга не понимали, что происходит. Но в последние дни Антону полегчало, и он уже не заговаривался.
Вечером после таблеток Олега стошнило. Сестра зло выругалась, но понесла таз. Олег чувствовал себя виноватым, что доставил хлопоты. Ночью в коридоре были слышны шаги, совершенно нехарактерные для этого времени суток. Обычно стоит зловещая тишина, а тут вдруг образовалась жизнь. Но такая, скромная, как у мышей. Своя же "мышь" спала. И старик спал. Антон что-то корябал на стене. А чем? Ложкой что ли? Но не ногтями ведь? Ногти у него всегда были в порядке.
Если выйти ночью в коридор, то можно заметить, как вдоль стен плавно перемещаются тени, но они боятся приблизится к ночнику на вахте, который сразу их обнаружит. Именно поэтому Олег после отбоя никогда не покидал пределов своей обители – теней хватало и в собственной голове. Хрупкий человеческий череп, начиненный обильными органическими массами, со всеми своими сложными процессами и связями – так страшно оставаться с ним один на один, но и быть с кем-то на одной волне тоже страшно. Только бы этот кто-то молчал. Бывало, что Антон утомлял Олега своей болтовнёй про девственниц и хвастовством о том, что постиг все тонкости игры в карточные игры. Когда Олег отказывался играть, Антон строил из картонных лакированных прямоугольников домики – невысокие, но стройные. И как у него все получается? А у меня нет.
Утром Настенька все-таки пришла. Темноволосая, с карими глазами. На вид, как заметил психиатр, девушка восточная. Худенькая и озорная, она стояла и ждала у входа в отделение, пока позовут Олега. Как только последний появился на коридоре, ее улыбка начала горчить, а руки сами собой вцепились в сумочку. Олег смиренно ковылял, мысленно отсчитывая, сколько на полу квадратов от одной стены отделения до другой. Или это круги? Почему-то приход Настеньки совсем его не обрадовал – то ли настроение было такое, то ли четвертая таблетка, которую Антон выпросил и для него, оказалась совершенно лишней. Голова пустая – неприятно.
Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64603423) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке
Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения